Нетрадиционная медицина

Интересны также результаты лечения тяжелоболь­ных, полученные в различных университетских клини­ках США. Было доказано, что пациенты со злокаче­ственной опухолью, находившиеся в лечебных группах с особой программой расслабления, медитации и углуб­ленного осмысления своих проблем, не только успеш­нее преодолевали болезнь, но, что самое главное, сама их жизнь становилась лучше и интересней.

Это происходило в результате внутренней психоло­гической работы, благодаря которой эти больные начи­нали понимать, чего они хотят или не хотят от жизни, и в соответствии с этим проявлять свое истинное лицо, нередко ценой непонимания окружающими.

Карл Саймонтон, врач, известный как создатель по­добных терапевтических групп раковых больных, утвер­ждает, что пациенты, имеющие наилучшие шансы при такой болезни, — это, как правило, те, кого доктора счи­тают «трудными». Иными словами, это те, кто способен самостоятельно принимать решения, не отдаваясь цели­ком и без всяких возражений на волю врача. Они сами берут на себя ответственность за свое лечение и за собственную жизнь.

И тут возникает главный вопрос.

Не лучше ли заранее возложить на себя ответствен­ность за принимаемые решения и за всю свою жизнь, чем ждать, пока страшная болезнь заставит по-новому взглянуть на свои проблемы?

Встреча со светом

1986 год оказался для меня годом больших профес­сиональных перемен. После тринадцати лет руковод­ства детской клиникой я оставил должность главного врача, так как осознал, что моя деятельность в этом качестве пришла к завершению. Это было одно из тех решений, что рождаются где-то в глубине души, когда вдруг отчетливо слышишь внутренний голос, говорящий тебе: «Все, хватит!» Так произошло и со мной, и впоследствии я никогда не сожалел об этом.

Однако в своем частном кабинете я неожиданно оказался почти без работы.

Я не предполагал, как важно для педиатра присутствовать при рождении детей. Именно в этот момент устанавливаются доверительные отношения с родителя­ми ребенка, которого они потом предлагают опекать принимавшему врачу.

Отказавшись от места в больнице, я перестал видеть у себя в кабинете маленьких пациентов. У меня появи­лось много свободного времени и как следствие — фи­нансовые проблемы.

Фотография Кирлиана

Вскоре после моего ухода из клиники я заинтересо­вался феноменом так называемой фотографии Кирлиана, открытым в 1939 году в России супругами Кирлиан.

Однажды, когда Семен Давыдович Кирлиан трудился над каким-то электрическим прибором, его сильно уда­рило током. В тот день он рано прекратил работу. Придя домой, он попросил свою жену Валентину по­мочь ему проявить фотопластинки.

Семен Давыдович, видимо, по ошибке, протянул жене несколько неотснятых пластинок. Результат их обра­ботки поразил супругов: на негативе оказалось стран­ное изображение руки Кирлиана — пальцы были окру­жены каким-то ореолом.

Экспериментаторы предположили, что сильный элек­трический разряд, полученный Семеном Давыдовичем, вызвал в его теле какие-то изменения, которые и запе­чатлелись на чистой пластинке.

Заинтересовавшись необычным явлением, Кирлиан сконструировал прибор, создававший сильное магнитное поле. Если в него помещали фотобумагу с каким-нибудь положенным на нее предметом, то при проявлении вокруг изображения этого предмета оказывался особый ореол.

Это явление получило в физике название «эффект короны», и объясняется оно притягиванием магнитным полем с поверхности предмета элементарных частиц. Эти частицы вызывают разряды крохотных молний, ко­торые и засвечивают фотобумагу.

Дальнейшее изучение этого явления навело на мысль, что подобная «аура» может позволить заглянуть «внутрь» предмета, непосредственно увидеть его струк­туру (рис. 1).

Попытки изучения человеческого тела с помощью этого метода предпринимались довольно долго, однако, они не дали сколько-нибудь значительных результа­тов.

Когда я заинтересовался фотографией Кирлиана, мне подарили книгу Питера Манделя, который в 1973 году сделал способом Кирлиана снимки подушечек пальцев рук и ног и впервые дал этим изображениям логичное объяснение (рис. 2).

Заинтересованный, я поспешил к Манделю.

Посещая его семинары, я открыл для себя не толь­ко его удивительный диагностический метод, но и уни­кальную терапию, которая заключалась в воздействии света, окрашенного в разные цвета, на определенные точки на коже: цветопунктуру.

Сначала я отнесся к ней с явным недоверием, но все же был и весьма заинтригован.

Вскоре после моего возвращения с первого семинара меня срочно вызвали к заболевшему другу, у которого оказался острый прострел, причем боль была настолько сильной, что он не мог даже пошевелиться.

Я принес обезболивающие препараты, но предложил другу попробовать новый метод лечения, о котором узнал накануне, — воздействие на кожу окрашенным светом.* При той боли, которую он испытывал, моему другу было уже все равно, и он согласился.

В течение всего нескольких минут я освещал четы­ре точки на его теле, применив полученные на се­минаре знания, правда, без особой надежды на резуль­тат.

К нашему общему изумлению, не прошло и десяти минут, как он смог двигаться, сначала очень осторожно, а вскоре активнее, потом решительно сел, затем встал и, естественно, тут же предложил мне выпить.

С тех пор он больше не страдал никакими простре­лами.

Столь удачный опыт послужил для меня сильней­шим стимулом продолжать практиковать любопытную терапию со все возрастающим энтузиазмом.