Нетрадиционная медицина

В этих главах мы встречаемся с широко известным рассуждением о том, что обезьяна, которая обладает таким большим количеством общих с человеком признаков, возможно’ является деградированной формой его. Автор задумывается также над тем, что, признав соответственно длительный период времении существования нашей планеты, быть может, можно также признать, что все живые существа происходят от одной первичной формы.

Вскоре, однако, он отбрасывает такую возможность, так как, как написано в Откровении, "…все организмы в одинаковой степени пользовались милостью сотворения и что из рук творителя вышла в готовом виде первая пара каждого из видов". Lovejoy не соглашается с выводами многих историков эволюционизма, что такие взгляды были сформулированы, чтобы избежать неприятных последствий за слишком свободомысленные высказывания. Бюффон не останавливается на ссылках на авторитет библии, а приводит также научные аргументы, свидетельствующие о постоянстве видов.

Во-первых, никто никогда не установил перехода одного вида в другой, во вторых, имеется отчетливая граница между видами, о чем свидетельствует бесплодие помесей, и отсутствие каких бы то ни было переходных форм между видами. В заключении Бюффон утверждает, что хотя нет прямого доказательства невозможности перехода одного вида в другой путем дегенерации, но всё же всё свидетельствует против такой концепции.

В 1778 г. вышел один из следующих томов "Естественной истории" — "Эпохи природы". В этом томе Бюффон пишет о том, что наш земной шар существует с незапамятных времен, и старается примирить научные факты с утверждениями теологов. Он считает, что каждый день творения, о котором речь идет в книге Бытия, соответствует очень длительному периоду времени. Бюффон уже не говорит об одновременном появлении всех живых форм, он считает, что они появились в определенной очередности. Все больше внимания обращает на изменчивость организмов и причины ее. Не всем видам, каталог которых составил Линней, он приписывает ранг вида, как неизменной единицы природы. Многие из них он считал разновидностями или расами, которые не отличаются постоянством, а подвергаются изменениям в зависимости от климата, питания и других факторов окружающей среды. Всех четвероногих по Бюффону можно отнести к 38 основным видам, которые дали начало другим.

Причиной изменчивости, однако, является не только влияние климата, или, вообще говоря, физических условий жизни, но также и внутренняя тенденция к изменениям и наследственное влияние упражнения или неупражнения органов, их повреждения, изменения в поведении. Таким образом, Бюффон встает на позиции наследования приобретенных признаков. Позднее эта мысль достигла своего кульминационного пункта в эволюционной теории Ламарка.

Со временем взгляды Бюффона, согласно которым невозможно было объяснить общего происхождения форм, не дающих между собой плодовитого потомства, изменяются. В IX томе (1761) автор рассматривает возможность естественного возникновения истинных видев из первичных форм, которые в течении длительного времени были разделены морем от материнских форм и подвергались влиянию разного климата. Таким образом, он старается объяснить своеобразие фауны Нового Света.

Несколько лет спустя, анализируя новые данные об исключительно редкой плодовитости мулов, Бюффон высказывает предположение, что животные никогда не бывают абсолютно бесплодными, даже если являются гибридами двух видов. "Не существует абсолютной разницы в плодовитости представителей одного и того же вида или двух разных видов, существует лишь количественное различие".

Исходя из этих предпосылок, Бюффон в дальнейшем строит предположения решительно эволюционного характера. Ставит вопрос, не увеличилось ли или не уменьшилось ли количество видов с течением времени? Не возникли ли виды таким образом, что отдельные особи тратили способность скрещиваться с особями исходного вида? Однако он не развивал последовательно этих взглядов. Больше того, в дальнейшем он опровергал их. В 1779 г. в своих "Эпохах природы" он снова считает бесплодие помесей за принцип, позволяющий точно различать виды, как неизменные создания.

Итак, взгляды Бюффона часто менялись, а направление этих перемен обнаруживало колебания. На этом основании Lovejoy правильно считает, что более важным для развития науки является не содержание взглядов того или другого автора, а влияние, которое эти взгляды оказали на дальнейшее развитие науки.

В данном конкретном случае деятельность Бюффона способствовала как распространению, так и торможению развития принципов эволюции. Бюффон, редуцируя количество истинных видов, доказывал возможность большой изменчивости их, а говоря о длительных периодах развития земной коры, этим самым приготавливал почву для принятия теории эволюции. С другой стороны, физиологический критерий вида, основанный на бесплодии гибридов, тем более тормозил развитие эволюционных идей, что Бюффон так часто в своих трудах подчеркивал неизменность вида.

Подытоживая, мы, однако остаемся под впечатлением, что, несмотря на все колебания и сомнения, в развитии взглядов Бюффона можно найти одну, ведущую мысль. В первом периоде он преданно придерживался главной биологической концепции XVII века, то есть постепенной градации во всей цепи живых существ. Этот период знаменателен тем, что он зачеркивает понятие вида, а всю систему строит исключительно на отдельных особях, как единственно реально существующих формах природы. На смену этому периоду приходит новый, в котором взгляды его радикально изменяются. Вид становится для Бюффона чем-то реальным, неизменным. Это утверждение автор основывает на физиологическом признаке, каким является способность воспроизводить потомство.

Однако со временем Бюффон замечает могущество изменчивости, и стремясь удержать в силе свой взгляд на вид, должен произвести ревизию описанных до того времени видов, опираясь исключительно на морфологические критерии. Количество видов Бюффон резко редуцирует, а одновременно увеличивает число рас и разновидностей, образующихся естественным путем из истинного вида.

Но и это не удовлетворяет Бюффона полностью и мы все чаще встречаем в его трудах замечания, свидетельствующие о постепенном созревании у него истинно эволюционных взглядов. Если опустить определенные колебания в многочисленных трудах столь плодовитого автора, мы можем, как нам кажется, открыть целенаправленность его духовного развития по пути все более отчетливого провозглашения эволюционных идей.

Если с этой точки зрения посмотрим на влияние, которое оказали труды Бюффона, то окажется, что их положительное влияние на развитие эволюционных идей преобладало над отрицанием эволюции, вытекающим главным образом из желания найти более точные критерия понятия вида. И хотя в этом случае Бюффон был продолжателем идей Рейя, его определение вида звучит очень современно, несмотря на то, что исследованию процессов наследственности Бюффон не посвящал большого внимания.

Оценивая биологические взгляды XVIII века следует постоянно помнить о господствовавшей тогда идее цепи живых существ, на что мы уже не раз обращали внимание. В том виде, в каком эта идея первоначально возникла, она по существу являлась тормозом в развитии эволюционных понятий, однако, несмотря ни на что, она в определенном смысле приготавливала почву для позднейшей теории эволюции. Не следует забывать, что старая концепция Лейбница продержалась до половины XIX века, а в начале этого века нашла новый стимул во взглядах школы немецких натурфилософов, старающейся доказать общность плана строения различных организмов. Они сравнивали без всякого к тому основания сегменты тела насекомых с отрезками тела позвоночных, доискивались гомологии между плацентой и жабрами рыб, и даже между моллюсками и червями, старались отождествить плодные оболочки, амнион, с пузырем личинки ленточных глистов. Во Франции еще в XVIII веке Этьен Жоффруа Сент-Илер (Е. Geffroy Saint-Hilaire) опубликовал свою "Физиологическую анатомию", в которой положил начало ‘исследованиям над развитием уродств в результате задержки развития. Распространение принципов единого плана строения на позвоночных животных и беспозвоночных привело к решительным возражениям Кювье и спорам между ним и автором "Физиологической анатомии".

Жоффруа Сент-Илера (1772-1844) часто считают эволюционистом, так как он признавал возможность изменения живых существ под влиянием внешней среды. Однако он прежде всего был последователем принципа цепи существ природы, что в то время не всегда шло об руку с идеями эволюции. Однако его исследования гомологии органов и непрерывности в строений организмов облегчило развитие эволюционных идей.

Некоторые из натурфилософов, последователей такого философа-поэта, каким был Шеллинг (F. W. J. Schelling) (1775-1854), соглашались с принципом эволюции более низко организованных форм в более высоко организованные, тогда, как другие верили, что вид мог возникнуть лишь в результате акта творения. Следует напомнить, что и Гёте, занимаясь исследованием природы, довольно отчетливо высказывает эволюционные мысли. По Темкину, источником эволюционной идеи, которую провозглашали некоторые из немецких натурфилософов, примерно в половине XIX века, то есть еще перед выступлением Дарвина, являлись концепции натурфилософов.

Фактом является то, что в то время, когда Бюффон развил живую деятельность, необыкновенно оригинальные взгляды, которые касались как принципов онтогенетического развития, так и изменчивости и эволюции, высказывал гениальный и всесторонний ученый того времени П. Л. Мопертюи (1698-1759). Современники недооценивали его, так как его взгляды часто на полтора века опережали общепризнанные теории, следующее поколение его не поняло, и лишь в последнее время он дождался заслуженного признания.

Труды Herve, Guyenot, Levejoy, а особенно подробные исследования В. Glass полностью раскрыли взгляды Мопертюи. Несмотря на это силуэт этого исследователя все еще остается в тени, о чем свидетельствует, хотя бы, тот факт, что его биограф из Британской Энциклопедии 1959 года отнес его в число математиков и астрономов. О его биологических исследованиях там нет ни одной заметки.

Рис. 5. Пьер Луи Мопертюи (1698-1759); по В. Glass и др.

Мопертюи, после окончания военной службы, заблистал как популяризатор взглядов Ньютона во Франции, а затем принимал участие в научной экспедиции в Лапландию, целью которой было проверить, действительно ли Земля сплющена вблизи полюсов. Вольтер, который благодаря Мопертюи познакомился с достижениями Ньютона, осыпает молодого исследователя похвалами, и вероятно при его ходатайстве Фридрих Великий назначил Мопертюи президентом реорганизованной в то время Академии наук в Берлине.

Вскоре он опубликовал свой принцип наименьшего действия, "одно из наибольших обобщений в физических науках, которое, однако, оценено полностью лишь с приходом квантовой механики в настоящем столетии" (Glass). Но именно этот закон вызывал возражения.

Прежний друг Мопертюи — Кёниг (S. Koenig) старался доказать, что этот принцип ошибочен; одновременно он обвинил Мопертюи в присвоении себе открытия Лейбница. За Кёнигом следовал Вольтер, который скорее всего из личной зависти забрасывал Мопертюи грубыми оскорблениями. Академия снимает с Мопертюи обвинения; представленные фрагменты письма Лейбница оказываются фальшивыми и Кёнига изгоняют из Академии, а Вольтер был вынужден оставить Берлин. Однако атаки Вольтера не прекращаются и в конце концов Мопертюи оставляет Берлин и умирает в Базеле.

Суммируя наиболее важные достижения Мопертюи на поле биологических наук, Glass указывает, что уже за 15 лет перед выступлением К. Ф. Вольфа

Мопертюи понимал развитие индивидуума как эпигенетический процесс, вопреки общепринятому принципу преформации. Кроме того, он был пионером в области исследований генетики человека, основанных на математической теории вероятности. Он производил многочисленные исследования над скрещиванием животных, стремясь разрешить вопросы наследственности.

По его теории наследственности существуют особые частички, которые можно было считать аналогами современных генов. Во всяком случае, это корпускулярная теория, причем Мопертюи предполагает взаимное притяжение этих частичек, их сегрегацию, доминирование и независимое скопление. В определенном смысле он предвидел факты, установленные Менделем, а также конъюгацию хромосом и их независимое расхождение. Исследования сущности наследственности привело его к формулированию теории эволюции, в которой он признавал появление внезапных изменений (мутаций), действие отбора и географической изоляции.

Ясно, что современному читателю нелегко читать Мопертюи, и соответствующим образом интерпретировать его мысли. Однако анализ, который в последнее время произвел Glass, кажется, нам правильным и Мопертюи является тем представителем прошлых натуралистов, взгляды которого вполне заслуживают широкой популяризации. Кончая свою статью Glass пишет: "Только теперь, когда соединились отдельные ветви биологических наук — генетика, эмбриология, антропология, эволюционизм, а принцип наименьшего действия оказался общим для них всех, мы в состоянии видеть в Мопертюи одного из наибольших светил науки XVIII века".

Развитие эволюционной мысли в периоде, предшествовавшем падению феодального строя во Франции, достигло своего кульминационного пункта в трудах Ламарка. Примерно в то же время в Англии выступает Эразм Дарвин, дед Чарльза, который старался сформулировать принципы эволюционной теории.

Эразм Дарвин (1731-1802), врач, натуралист и поэт, выводит все формы жизни из живой "нити", наиболее простого организма, одаренного способностью образования новых частей под влиянием желания, впечатлений. Постепенная эволюция в современные формы животных и растений продолжалась миллионы лет. Э. Дарвин считал, что окружающая среда не оказывает непосредственного влияния на организмы, а действует косвенно, изменяя их привычки, что в свою очередь закрепляется в потомстве. Как увидим ниже, существовало определенное сходство между взглядами Эразма Дарвина и Ламарка, на что уже Чарльз Дарвин обращал внимание.

Рис. 6. Чарльз Дарвин (1731-1802); по С. D. Darlington.

Вскоре труды Эразма Дарвина были забыты, чему, по мнению Eiseley, способствовала реакция Англии на Французскую революцию. В Англии того времени французский атеист, как называли Ламарка, не мог рассчитывать на справедливую оценку, а отношение общества к свободомысленным взглядам Эразма Дарвина привело к тому, что они были полностью забыты.

Этому способствовало и поэтическая форма трудов Э. Дарвина, а также и то, что свои эволюционные мысли он отодвигал на второй план. Так, например, в "Зоономии" из 2537 страниц только 20 посвящены эволюционным размышлениям. Автор не исключает влияние окружающей среды на эволюцию, однако считает, что гораздо более важным являлись новые потребности и стремления организмов. Это потребность питания, стремление к самосохранению и стремление к удовлетворению полового Инстинкта. Наиболее важным является, однако, стремление к усовершенствованию, как выражение свойства, которым "творец" наделил первичную субстанцию.